Гущина Дарья - Своя Недвижимость За Границей
Дарья Гущина
Своя недвижимость за границей
Рассказ
Деревушка, где она очутилась, находилась в двух шагах от города; их
связывала хорошая шоссейная дорога, а границей стояли корпуса небольшой
фабрики, изготовлявшей местную майоликовую плитку. Плиткой этой здесь было
принято украшать не только внутренние помещения, но часто даже и фасады
зданий; последнее, разумеется, случалось только в городах - крестьяне же,
считалось, живут очень бедно, чуть ли не хуже всех в Европе. Проходя по
деревне, она частенько раздумывала, что же, собственно, понимать под бедностью
и нищетой, а что - под нормальным жизненным уровнем? С одной стороны, во
многих здешних домах полы были по старинке земляными, точнее - глинобитными, а
стекла на окнах вообще отсутствовали (правда, взамен те закрывались темными,
мореного дерева ставнями); с другой стороны, какой-никакой автомобиль стоял у
каждого второго, а уж на мотоциклах и мотороллерах разъезжала вся молодежь
поголовно. Большинство жителей не имели постоянной работы, лишь нанимаясь на
сезон в крупные где-то за холмами расположенные хозяйства (собственно, то были
не крестьяне, а сельхозрабочие) либо перебиваясь случайными заработками в
городе. Однако все их дети до двенадцати лет ходили в местную начальную школу
- прекрасно спланированное здание с широчайшим балконом, опоясывающим второй
этаж, целиком заставленным цветущими растениями в кадках, будто мало вокруг
цветов, со спортплощадкой и велостоянкой, - однажды по дате, выложенной
кирпичом на дорожке, она вдруг сообразила, что все это было выстроено еще при
фашистском (или так называемом фашистском - уж кому как нравится) режиме; ну,
а детей постарше ежедневно увозил в город специальный школьный автобус...
Еще там была харчевня с террасой, увитой, как полагается, виноградной
лозой, где мальчик-официант лет шестнадцати, застенчиво отводя глаза, подавал
ей порции жареных сардин непомерной величины и неправдоподобной дешевизны, -
она изредка заходила сюда днем, если не выбиралась в город. Женщин в харчевне
не бывало вообще, если не считать ее и грузной пожилой хозяйки; местные
мужички, попивавшие виноградную водку за игрой в кости, поглядывали с явным
интересом, однако вполне сдержанным и благожелательным. В этой стране вообще
обитали какие-то странные южане - удивительно спокойные, добродушные и
ненавязчивые; ей еще ни разу не доводилось видеть, чтобы кто-нибудь слишком
громко кричал, размахивал руками, скандалил или еще как-то демонстрировал
темперамент. По поводу же взаимоотношения полов ей сразу разъяснили, что тут
мужчина как бы даже обязан, завидев, допустим, на улице совершенно незнакомую
дамочку или девицу, идущую в гордом одиночестве, бросить на лету некий
замысловатый комплимент, а она в ответ благосклонно улыбнуться - то ритуал и
не более. Некоторые шутники, правда, могут бросить таковой и какой-нибудь
старой развалине - с самым серьезным видом, дальнейшее же зависит от
настроения и чувства юмора старушенции, и тут уж она либо отреагирует в духе
собственной правнучки, либо произнесет фразу, в переводе означающую что-то
вроде "Постыдился бы, охальник!" - все это тоже укладывается в некую
общепринятую игру. Так что и ей, внешне пока еще не развалине, тоже иногда
весело кричали что-то издали, она же рассеянно улыбалась в ответ и брела себе
дальше. А вот то, что понимается под словом "приставать", здесь, кажется, было
делом совершенно немыслимым - ну, может быть, приди ей в голову невероятная
идея посетить поздно