Гурский Лев - Игра В Гестапо (Игра В Гестапо - 2)
Л. Гурский
Игра в гестапо
Роман
часть 2
Игра в гестапо
Скромный фармацевт Дмитрий Олегович Курочкин - убежденный домосед,
потому что знает о своей клинической невезучести: стоит ему выйти из
дому, как он обязательно впутается случайно то в кровавую "разборку"
из-за безобидного на первый взгляд чемоданчика, то в нелепую историю с
похищенными драгоценностями, то в кошмарное покушение на заезжую
знаменитость... Роман состоит из трех повестей - "Яблоко раздора",
"Игра в гестапо" и "Мертвый индеец", - объединенных одним главным
героем.
Автор считает своим долгом предупредить: все события, описанные в
романе, вымышлены. Автор не несет никакой ответственности за возможные
случайные совпадения имен, портретов, названий учреждений и населенных
пунктов, а также какие-либо иные случаи непредсказуемого проникновения
чистого вымысла в реальность.
1
Если бы у Дмитрия Олеговича Курочкина были сейчас под рукой
календарь и шариковая ручка, он бы непременно обвел аккуратным
кружочком сегодняшнее число и постановил ежегодно отмечать этот день
как праздник домашнего масштаба.
Сегодня, наконец-то, заработал термостат.
Почти два года эта громоздкая рухлядь, принесенная Курочкиным домой
с институтской свалки, пугалась под ногами у Дмитрия Олеговича и таким
образом напоминала о себе, требуя внимания и ремонта. Когда же
Курочкину удавалось исхитриться и за весь день работы в своей мини-
лаборатории ни разу не удариться коленом о серебристый бок термостата,
гордый прибор обижался, распахивал дверцу даже после легкого
прикосновения и позволял наваленным внутри образцам с шумом и треском
сыпаться на пол. Дмитрий Олегович сам бы с удовольствием привел
термостат в рабочее состояние, однако его небольших знаний по
электрической части не хватало для такой деликатной работы. Обращаться
же за помощью к институтскому умельцу Макаренко Курочкин долгое время
не осмеливался. То есть, когда дело касалось институтского
оборудования, Дмитрий Олегович мог давать Макаренко кое-какие
поручения в пределах квартального плана, но вот просить умельца просто
так повозиться с прибором, установленным дома, Курочкин полагал
неэтичным. "После долгих колебаний и прикидок Курочкин решил
прибегнуть к посредничеству бутылки водки "Astafjeff", которой он и
подкрепил свою просьбу. "Обижаешь, Олегыч, - пробурчал умелец
Макаренко. - Я бы и так взялся, что за дела..." Впрочем, бутылку он
взял, пообещав выпить за здоровье Курочкина, и действительно за пару
часов вернул термостат к жизни. "Но поосторожнее, - предупредил он
напоследок. - Хлам он и есть хлам, сколько его ни латай. Включенным
пока подолгу не держи. А лучше сегодня вообще не включай. Я тут
подсоединил напрямую, без заземления. Вырубится - оставишь без
электричества весь дом... Завтра я приду и доделаю".
Дмитрий Олегович проводил Макаренко, вернулся в свой чуланчик и с
умилением оглядел стоящий на столе прибор. Терпеть до завтра не было
сил. На асбестовом блюдечке уже давно дожидалась горка таблеток
кофейного цвета: пресловутый энкарнил, расхваленный до небес
антидепрессант. Реклама называла препарат абсолютно безвредным и очень
эффективным, однако производители чудо-средства крайне невнятно
сообщали об ингредиентах, якобы не желая разглашать "ноу-хау".
Намекалось лишь на экстракты неких целебных трав, произрастающих в
малонаселенных районах Южной Америки. Подобные географические
координаты сами по себе внушали Дмитрию Олеговичу серьезное
беспокойство. Южная Америка и так славила