cb527180     

Гуревич Георгий - Инфра Дракона



Г. Гуревич
Инфра Дракона
1
Черный круг плывет по звездному бисеру - матовое блюдо с мутноватыми
краями. На одном краю звезды меркнут, чтобы полчаса спустя возродиться на
другом краю. Знакомые созвездия, только здесь они ярче и узор их сложный и
новый. В одном из них - в созвездии Летучей Рыбы - лишняя звезда, самая яркая
на небе, самая великолепная - наше родное Солнце. Но мы не смотрим на Солнце,
не Любуемся звездной вышивкой. Наши взоры прикованы к черному кругу, хотя
ничего нельзя разобрать в глухой тьме ни простым глазом, ни в телескоп.
Нас шестеро - весь экипаж космического корабля: старик Чарушин, начальник
экспедиции - мы зовем его Дедом, - супруги Варенцовы, супруги Юлдашевы и я -
Радий Блохин.
- Так что же? - спрашивает Дед Чарушин. - Уходим?
- Ничего не поделаешь, - говорят Толя Варенцов, наш главный инженер. -
Ракета приспособлена для посадки на сушу, а там вода, сплошной океан. У нас
станочки ручные, кустарщина, шесть человек рабочих, все низкой квалификации.
Год провозимся, сделаем кое-как и утонем при посадке. Нельзя рисковать.
- И топлива в обрез, - добавляет Рахим Юлдашев. - Мы же считали с вами.
Посадка - это задержка на семь лет. На лишних семь лет у нас и воздуха не
хватит. И по возрасту...
Айша дергает его за рукав. Рахим забыл, что о возрасте невежливо говорить
при Деде: старику уже сейчас за девяносто.
- В конце концов мы вернемся не с пустыми руками, - замечает Галя
Варенцова.
И тогда Чарушин говорит спокойно:
- Остается один выход...
Мы смотрим на начальника с недоумением. Айша первая понимает, о чем идет
речь.
- Ни в коем случае! - кричит она.
2
"Жизнь измеряется делами, а не годами", - эти слова я впервые услышал от
Деда семнадцать лет тому назад.
Помню мой первый визит к нему. Поздняя осень. Мокрый пронизывающий ветер.
Стрекочущий аэроранец несет меня над черными полями со свалявшейся травой, над
голыми деревьями, над свинцовыми валами Куйбышевского моря. Потом я вижу
голубой забор на глинистом обрыве, домик из зеленоватого стеклянного кирпича и
у калитки старика. У него седые пышные волосы, бело-голубые, как будто
синтетические. Я узнаю его и, выключив ранец, неловко приземляюсь у его ног,
прямо в канаву.
- Идемте переодеться. Потом представитесь, - говорит он, протягивая мне
руку.
Так познакомился я с Павлом Александровичем Чарушиным - знаменитым
космическим капитаном, участником первого полета на Венеру, командиром первой
экспедиции на спутники Юпитера, первой на Сатурн, первой на Нептун и прочая и
прочая... Здесь, на берегу Куйбышевского моря, доживал он свою славную жизнь.
Сам я имел косвенное отношение к звездам. Инженер-строитель по
образованию, я работал на строительстве Главного межпланетного вокзала на горе
Килиманджаро в Восточной Африке. Специалиста, попавшего в чужую область, тянет
все переделать посвоему. Кроме того, я был молод и самонадеян. Я составлял
план реконструкции солнечной системы. В то время, в начале XXI века, уже было
ясно, что все планеты непригодны для заселения. И я предлагал перетасовать их.
Венеру и Марс перегнать на земную орбиту. Марс снабдить искусственной
атмосферой, а атмосферу Венеры очистить от углекислого газа. Я предлагал еще
Сатурн, Уран и Нептун расколоть на части, чтобы уменьшить силу тяжести, а
осколки поодиночке подогнать поближе к Солнцу с помощью атомных взрывов. На
Тритоне я думал поселить колонию исследователей и отправить их в межзвездный
рейс. По моим расчетам, тысяч за сто лет Тритон мог бы обойти все



Содержание раздела